Эстормо никак не ожидал, что после встречи с высокопоставленными служителями Талмора в Солитьюде его неожиданно пошлют не обратно в Коллегию по привычному маршруту, а в самое сердце Предела – Маркарт. В прямо противоположном направлении. Пара срочных писем, понимаете ли. Альтмер не понимал, почему нельзя выделить пару солдат, обозвать их посыльными и платить им жалование не за то, чтобы они блестели доспехами и оружием на стенах Посольства в угоду Эмиссарам и Ривенору, а за действительно полезное, опасное и ответственное дело.
Эстормо крайне неохотно влез в седло гнедого коня, выданного ему взамен захворавшего Сандаса. Своего верного мохнатого друга пришлось оставить отогреваться и выздоравливать в конюшнях Солитьюда. Временный копытный спутник явно был выращен нордом, на дух не переносящим альтмеров, Талмор и вообще все не нордское. Иначе как еще объяснить примитивнейшее имя – Бурый – и невыносимый характер лошади?
Эстормо немало слышал об Изгоях, но никогда не утруждал себя тем, чтобы запоминать все то, что услышал. Что-то там Хай Рок, ричмены, исторические союзники.. По менее возвышенным и одухотворенным рассказам – вконец одичавшие не то люди, не то меры, не то звери, укутанные в шкуры и практикующие какую-то чудовищную магию, которой с ними, видимо, делились нежно любимые ими Ворожеи. Ворожею офицер вживую никогда не видел, но, если верить очевидцам.. не самое эстетичное зрелище.
Как и любой талморец на территории Скайрима, Эстормо был внимателен и подозрителен, прислушивался, всматривался в угловатые скалы, поросшие густой растительностью, на обочине каменистой дороги. На территорию Предела ему пришлось ступить в гордом одиночестве – патрулям оказалось не по пути.
Эстормо недостаточно доверял мнимым союзникам, чтобы добровольно подпустить их к себе. И они будто бы это знали, а потому действовали более хитро. Куда более хитро, чем офицер мог ожидать от этих полудиких и, кажется, полуразумных созданий. Когда двое из них вынырнули из кустов у него за спиной, крича и потрясая оружием, собранным из растений, когтей и клыков, мер подавил желание развернуть коня и одним заклинанием отправить нарушителей своего спокойствия в объятия к тому божеству, которому они поклонялись, - Эстормо не знал, какому именно. Нет, вместо этого он пришпорил Бурого.. и оправдал ожидания нападающих. Едва ли конь успел преодолеть несколько метров, как две или три стрелы с тихим свистом впились ему в грудь. Набранной Бурым скорости хватило, чтобы падение вышло поистине убийственным. Конь с отчаянным болезненным ржанием перекувыркнулся через голову – раньше альтмер такое видел только на войне, - и безвольно скатился на обочину, дергаясь в конвульсиях.
Офицеру повезло больше, чем несчастному животному. Хотя и не намного. Альтмера бросило на дорогу, где он чудом не сломал себе позвоночник в тот момент, когда Бурый ломал ноги. Боль обожгла тело – кажется, все целиком, но Эстормо, привыкший к тому, что тот, кто не может подняться на ноги в одно мгновение, в следующее умрет от меча врага, даже смог дать отпор высыпавшей на дорогу группе кричащих и улюлюкающих Изгоев. Кажется, они хотели взять его живьем. Понятия не имея, зачем этим зверям может пригодиться чистокровный альтмер, Эстормо швырнул в гущу полураздетых тел – неужели им так не холодно?.. – Цепную молнию. Вот теперь – точно не холодно.
И теперь они уже не были заинтересованы в том, чтобы сохранить ему жизнь. Красноречивым доказательством тому послужила новая стрела, вспоровшая морозный воздух и вгрызшаяся глубоко в плечо. Стиснув зубы, мер пошатнулся и хрипло выругался – насквозь не пробила, достать будет непросто. На глаз прикинув, откуда эта самая стрела прилетела, офицер взмахнул рукой, посылая в выбранном направлении Огненный шар. Судя по судорожному вскрику, небольшой взрыв нашел свою цель, но в кустах мелькали и другие тени. Эстормо даже примерно не мог сосчитать, сколько их было.
- Не дождетесь.. – прерывисто выдохнул он, криво усмехаясь и прижимая ладонь к ломящим ребрам – пока непонятно было, сломаны они или нет. Разобраться можно будет потом. И в этом, и в том, откуда кровь, и как достать стрелу с раздвоенным наконечником. Когда уничтожит эту обарзевшую шайку. Присев на одно колено и мелко вздрогнув, когда в камни, за которыми он укрылся, врезалась новая стрела, Эстормо свел руки вместе, стараясь игнорировать боль и напрягая максимум магических сил, что мог исторгнуть из себя за одно заклинание. Если бы он был готов к их атаке, то испепелил бы эту бездарную шваль мгновенно!
Увы, так редко доводится быть готовым к чьей-то атаке.
Кажется, Изгои успели подойти совсем близко к месту, где укрывался альтмер. Присмотреться офицер толком не успел – вынырнул из-за камней, резко разводя руки в стороны и будто бы открывая прямо в воздухе пылающие бесформенные врата в Обливион. На самом деле – всего лишь Стена пламени. Очертив огненную преграду полукругом, мер попятился, тяжело дыша, и едва не упал – вовремя оперся о камни. На какое-то время стена задержит тех, кто выжил.. Возможно, заставит обратиться в бегство. А пока стоило попробовать сбежать самому, хотя местные леса – сомнительное укрытие для раненого талморца. Даже днем. А ночь наступит быстро..

Прикидывая, в какую сторону ему пытаться убежать, Эстормо лишний раз крепко ругнулся, сперва окутывая собственное тело заклинанием Железной плоти, а затем заготавливая на одной из рук переливающееся сосредоточение энергии Устойчивого оберега. Более сильную версию создавать не стал, хотя и мог, - это всего лишь Изгои с костяным и деревянным оружием, а у него осталось не так много сил.
Если бы чародей прибег к магии Изменения раньше, мог бы обойтись и без стрелы в плече! Проклятая привычка убивать врага раньше, чем он убьет тебя, не беспокоясь о том, что даже умирающие волки больно кусаются. 
Неожиданное облегчение Эстормо толком не осознал – и уж тем более не заметил знакомого золотистого свечения. Подобравшись, альтмер ждал. И дождался. Первые Изгои, что обошли огненную стену, словили по ледяному шипу каждый. Одному заклинание угодило прямо между глаз – на каменистую дорогу посыпались осколки мозгов, похожие на мелкие красноватые стекляшки. Из кустов выкатился маг, опалив мантию элементарным заклятием Пламени. Таки вскинув руку, укрывая себя оберегом и морщась от боли, с которой поганая стрела двигалась в теле, офицер ответил волшебнице – да, это оказалась женщина, тем же, чтобы, мгновением позже, наискось полоснуть по ней лезвием меча. В густом танце пламени Изгой не заметила приближающегося врага и защититься не успела – потроха повалились из вспоротого живота, но Эстормо было плевать. Воевать со спиной, прикрытой Стеной пламени, было удобно. Дикарей не должно было остаться много – пусть нападают. Теперь мер не собирался уходить, несмотря на кровь, струящуюся по телу, пропитывая мантию, - ткань неприятно липла к коже -  несмотря на слабость, подбиравшуюся к горлу подобно удушью, несмотря на дрожь с пальцах, сжимающих рукоять эльфийского меча. В седельных сумках покоились зелья и важные письма. Он разберется с остатками дикарей, восстановит силы, подлечится и уже как-нибудь дойдет до ближайшего населенного пункта.
Он – чистокровный альтмер, талантливый и опытный маг, служитель Талмора и Альдмерского Доминиона в Скайриме. Даже мысль о том, что он может умереть от руки варвара в набедренной повязке, была нелепа.

Поняв, видимо, что близко подходить слишком опасно, редкие выжившие Изгои перешли на дальний бой, щедро потчуя талморца стрелами и примитивными заклинаниями. Ну что мешало им просто развернуться и скрыться в лесах, за что они так настырно сражались? Неужели победа над одним единственным альтмером стоила того, чтобы умереть?
Стоила – и это мысль заставила Эстормо оскалить крепкие зубы в болезненной, но торжествующей ухмылке. Пусть почтут за честь право пасть от его руки. Их много, а он – один, угодивший в засаду. Правда, победа над таким жалким врагом, как кучка Изгоев, все равно сомнительное достижение. Даже похвастаться будет нечем.
- Ну же?! Где вы, е*анные шлюхины дети? – исступленно крикнул мер, пошатываясь и удерживая равновесие за счет эльфийского меча. Было бы проще, решись дикари на еще одну атаку в лоб – он успел бы зарезать парочку. Для того, чтобы швыряться наобум сгустками голодного пламени и колючими осколками льда, сил практически не осталось. 
В дыму, затянувшем дорогу и ближайшие скалы, ориентироваться стало совсем сложно – едва ли хватало координации, чтобы не угодить спиной в собственный огонь. Неприятные последствия использования магами сразу нескольких диаметрально противоположных стихий сказалось даже на невозмутимых камнях – под ноги покатились свежесколотые булыжники, разбавляя дым колючей серой пылью. Отрывисто вдыхая, офицер уже знал, что ему это аукнется. Не прогадал – сухой кашель скрутил глотку и легкие, и Эстормо стоило титанический усилий не застонать от боли. С его-то ранами только кашлять. Испытывая смутное желание позволить какому-нибудь особенно наглому Изгою себя милосердно добить, талморец убрал меч, с трудом попав лезвием в ножны.. и задохнулся очередным приступом кашля, когда что-то резко рвануло его за рукав. Напряглась, кажется, каждая мышца в порядком израненном теле, и Эстормо остервенело отмахнулся, силясь вырваться из чужой хватки. Затрещала плотная черная ткань мантии, но незнакомец оказался удивительно цепким и вертким типом – под удар не попал и своей добычи не выпустил.
- С-с-сука! – зло зашипел альтмер, вынужденно следуя той траектории движения, по которой тянула его чья-то сильная жилистая рука. От дыма и кашля глаза слезились, приходилось щуриться и идти, не разбирая дороги, но, кем бы ни был незнакомец, он до сих пор не добил на тот момент уже практически беспомощного талморца. Сам талморец себя таковым, впрочем, не считал и продолжал слабо, но ожесточенно сопротивляться.

Некий внезапный союзник – думалось тяжело, с тем ощущением, с каким, должно быть, пытались выбраться из смолы случайно угодившие в нее насекомые, но сложить элементарные два и два и понять, что ему пытаются помочь, альтмеру удалось – пихнул в спину, поволок куда-то, попутно обложив каким-то причудливым, но интуитивно понятным матерным, пытался говорить, хоть смысла Эстормо уже не улавливал. Даже не мог определить расу путника - только самые общие черты лица в причудливой игре слишком ярких, смазанных красок. Перед офицером стоял сложный выбор – довериться незнакомцу или продолжать сопротивляться. Особенно сложным этот выбор становился за счет того, что его – выбора этого - походу, и не было вовсе, талморец практически терял сознание, делая слабые попытки встрепенуться только тогда, когда плечо или ребра кололо болью от неосторожных и слишком резких движений.
В какой-то заветный момент Эстормо попросту осел под ноги своему невесть откуда взявшемуся помощнику – назвать спасителем того, кого еще даже не увидел толком, не позволяли альтмерская гордость и личная офицерская дерзость – но не упал, удержался на корточках, отрывисто кашляя и вынужденно заставляя остановиться и того, кто так настырно куда-то его тащил. Возможности мыслить разумно альтмер лишился еще несколько метров назад, остались только инстинкты и привычки, например, машинальное стремление упасть куда и как угодно, но не на стрелу.
Но – пока не падал. Хотя ему даже дыхание давалось с очевидным трудом, не говоря уже о капризном желании держать себя в каком угодно состоянии кроме горизонтального.

Сон ли, бред ли – альтмер не понимал. В беспокойной болезненной полудреме ему являлись лица – знакомые и незнакомые – одни пытались что-то донести до него, другие усмехались, третьи упрекали в чем-то.. Смазанные образы складывались в целые видения, кажущиеся такими связными, чтобы потом, после пробуждения, как настоящие сны, оказаться сущей бессмыслицей. Видения Первой Войны и даже, кажется, сражений, которые непременно произойдут во Вторую.. Звон металла, хруст разрубаемых костей, злое шипение пламени, съедающего кожу и волосы, треск льда, в глыбу которого превратился враг, свист стрел и предсмертные хрипы.. Животные оскалы на грязных лицах Изгоев.. Фигура относительно невысокого, но гордого альтмера с прямой осанкой и светлыми волосами, зачесанными назад. Его имя будто затерялось во мраке, клубящемся вокруг него, собирающемся в ужасающий безмолвный смерч, который в тяжелой звенящей тишине закручивался вокруг исполинского черно-лазоревого глаза. Узкий змеиный зрачок, кажется, смотрел насквозь, острым клинком вспарывая душу, разум, кажется, даже тело.. Очень уж материальным, ярким было ощущение горячей крови, хлыщущей откуда-то из груди.
Едва ли начав приходить в себя, Эстормо машинально дернулся куда-то вперед, а точнее, вверх, крупно вздрогнул от колючей боли, прострелившей плечо, и с досадливым выдохом упал обратно, уже цепляясь за обрывки самых страшных мыслей, которые только могли придти ему в голову в такой ситуации. Плен, пытки, выкуп.. А может, просто долгая и мучительная смерть. Причем, какая угодно – в Пределе ничему не стоит не удивляться. В глазах еще расплывалось, но мер, лежа на спине и глядя в потолок, старательно и напряженно щурился, пытаясь собрать два изображения в одно. Ближе, ближе.. Получилось! Над кроватью обнаружилось что-то очень клыкастое.. Ах да, голова этой местной твари, саблезуба.. Чуть выше – соломенный потолок. Левее – изящнейший светильных из козьих рогов, вершина нордской фурнитурной промышленности. Правее – камин.
Вдох, выдох. Больно. Офицер поморщился, снова прикрывая глаза – и ощущая удивительное облегчение от этого. Лежал он, вроде как, на кровати, на каких-то любимых местными шкурах диких зверей, до длинных острых ушей доносились невнятные звуки. Лай собаки, человеческий говор.. И, где-то дальше, будто бы глухие удары киркой о твердую породу.

Ощутив на груди чьи-то руки, Эстормо вопреки чьей-то просьбе дернулся и зашипел – одновременно от боли и пытаясь отогнать от себя.. кого бы то ни было. Впрочем, этот самый некто его брыкания воспринял лояльно. Напряженно щурясь, талморец признал в незнакомце уже немолодого данмера весьма потрепанного вида. Раньше видеть определенно не приходилось.
И нес этот данмер какой-то безмятежный бред про пузико, цветочки и гвозди. Как будто этот сероухий никогда альтмера не в талморской форме не видел. Но не успел Эстормо возмутиться вслух или что-то спросить, как престарелый эльф как бы невзначай пребольно ткнул ему куда-то в область все того же злополучного плеча – стрелу оттуда, к слову, кто-то уже успел достать. Поперхнувшись невнятным жалостливым звуком, абсолютно недостойным горделивого высокого эльфа, маг стиснул зубы и одарил данмера таким взглядом, что два-три поколения его покойных серокожих предков определенно в гробах попереворачивались. Даже если их сожгли. Или что там данмеры делают со своими мертвыми.
Еще и цыпленком обозвал! Кем он вообще себя возомнил?!
Но – извинился. Значит, причинять лишнюю боль, вероятно, не хотел. Целитель? Взгляд скользнул в сторону и наткнулся на.. орсимерку. Фантастика. Данмер и орчиха. Кто дальше? Фалмеры?
- Ты.. кто еще? – речь, как оказалось, давалась с трудом, отзываясь тянущей болью в ребрах. Немалым усилием воли альтмер заставил себя лежать спокойно и не дергаться от чужих прикосновений, хотя выработанные рефлексы так и подбивали вскинуть руку, схватить чужое запястье, оттолкнуть от себя. Одно дело – доверяться талморским талантливым и ответственным целителям, совсем другое – какому-то незнакомому данмеру. Пусть и тоже эльфу. Позволяя обрабатывать свои раны, Эстормо все равно оставался напряженным и на сероухого смотрел цепко и исподлобья, как на потенциального врага. С большей вероятностью врага, чем друга. – Что тебе надо? И.. где я?

А он его трогал, и трогал, и трогал.. И это так бесило! По мнению талморца, как минимум половину этих нежных якобы целительских прикосновений данмер мог оставить при себе. Не говоря уже о невыносимом мурлыкающем голосе - на Алиноре так даже с косоглазыми ползунками не разговаривали, чего уж говорить о взрослом, гордом и раздражительном альтмере?
Впрочем, старик уже успел продемонстрировать способности целителя, а значит его мнение в этой вонючей - чем только не несло от нордских жилищ, начиная от влажной лежалой соломы и заканчивая коровьим пометом, - кибитке и в сложившейся ситуации имело куда больший вес, чем слово талморского офицера.
Уму непостижимо. Ему приходится считаться с каким-то очень уж веселым данмером посреди Скайрима. Считаться.. Лечиться его руками.
- Изгоев я, представь себе, помню. - огрызнулся Эстормо, лишний раз мысленно поминая по матушке, батюшке и всем даэдра этих проклятых дикарей, которые, вроде как, должны были уважать старый союз с властями Доминиона. Слюнявые грязные сучьи выродки.
Данмер попросил приподняться и, не дожидаясь согласия, попытался помочь. Пришлось подыматься. Правда, это стоило альтмеру такой боли в спине, что он чуть язык не прикусил - аж отдалось где-то в коленях. У офицера навязчиво засосало под ложечкой - он вспомнил людей и эльфов, которым не повезло слишком сильно получить по хребту. Так, что ноги не работали, будто не свои, и несчастные с хриплыми стонами ползали в грязи, как огромные причудливые черви. Эстормо понятия не имел, могли ли целители помочь таким раненым. В конце концов, не любую рану и не любую болезнь может исцелить даже самый талантливый и опытный маг.
А данмер продолжал мурлыкать, возясь со спиной альтмера. Ох уж этот тон.. Если бы не боль, от которой слезились глаза и приходилось изо всех сил стискивать зубы, сероухий определенно услышал бы о себе много "хорошего"!
- Тебя это не касается. - сквозь зубы выдал талморец вместо озвучивания собственного имени. Атис. Атис из Маркарта. Как будто ему могло быть хоть какое-то дело до этого костлявого темного эльфа! Впрочем, когда спину немного отпустило, и альтмер смог вдохнуть свободнее, идея быть чуть более покладистым показалась офицеру разумной. - Мх.. Эстормо. Офицер Талмора при Советнике Архимага Анкано в Коллегии магов Винтерхолда.
Новый приступ боли заставил мера выгнуться, отводя плечи назад и болезненно жмуря золотистые глаза. То ли целитель из Атиса был так себе, то ли прошедший Первую войну Эстормо уже успел порядком отвыкнуть от процесса лечения серьезных ран.
- И.. да, мне нужно в Маркарт.

Новость о том, что его имя, оказывается, знакомо даже какому-то оборванцу-данмеру из Маркарта, альтмера немало удивила, но комментировать он не стал. Да знакомо по Коллегии.. Нет, не вспомнил. Мало ли людей и меров, а то и представителей зверорас захаживало в Зал Стихий. Так и не заставив себя довериться целителю до конца – мышцы сохранили опасливое напряжение – Эстормо, впрочем, уже безропотно позволял сероухому манипулировать собой так, как тот посчитает нужным. Мысль о несчастных, лишенных власти над собственными ногами, не давала покоя, и мера так и подмывало спросить, очень ли там все плохо, но гордость не позволяла. В конце концов, будь все плохо, Атис бы уже сказал. Или нет?..
Сложив руки под головой, офицер наполовину прикрыл глаза, упираясь тяжелым беспокойным взглядом в деревянную спинку кровати перед собой. Силы Исцеления приятным теплом разливались под кожей, согревая мышцы, которые темный эльф не обделял и тактильным вниманием, но хотеть спать талморец себе не позволял. По крайней мере, Атис не ворковал больше всякие глупости, и это позволило альтмеру перестать беситься и, собственно, оценить масштаб оказанной ему услуги.
Конечно, чувство собственной важности ненавязчиво подсказывало, что данмер должен гордиться тем, что ему выпала великая честь собственными руками лечить высокого эльфа, но.. в суровой реальности так обычно не бывало. Обычно кто-нибудь хватался за топор, нож, меч, булаву, посох, табурет и так далее и пытался, как минимум, избавить выскочку от явно лишних дюймов роста. Офицер глубоко вздохнул, не без удовольствия отмечая, что болью в ребрах это отозвалось совсем слабой.
- М.. Да, не помешало бы. – пить действительно хотелось, и Эстормо повернул голову, без особого интереса наблюдая за эльфом и понимая, что вопросов у него к тому просто уйма. И задавать их следовало в правильном порядке. – Я был сильно ранен?
Вроде как, хорошая формулировка. Гораздо лучше, чем «А ты меня хорошо вылечил?» Ни к чему не обязывающая. Альтмер очень надеялся, что его Азурой проклятый сородич уловит и закономерный вопрос между строчек.
Ползать в грязи как червяк Эстормо не хотел. И не стал бы. Лучше убить себя, чем так жить.
И только после этого вопроса – никак не наоборот – чародей задал второй:
- Чем мне отплатить тебе за помощь?
Сперва стоило выяснить, а заслужил ли данмер благодарность. В общем-то, тело, больше не пытающееся утопить способность разумно мыслить в вязкой колючей боли, говорило само за себя, но Эстормо хотел быть уверен. Зато, возможно, по его ответу станет ясно, где они и какими мотивами руководствовался Атис, когда решил неожиданно помочь талморцу.

Жестом доброй воли? Пффф. Как же. Данмер всерьез полагал, что талморец в это поверит? Талморец, с отрочества привыкший к тому, что любой, абсолютно любой союзник однажды может совершенно случайно оказаться за спиной, выхватить кинжал и всадить его тебе промеж лопаток? И причины могли быть самые разные. Быть может, не так давно ты переспал с девчонкой, по которой несчастный сох уже лет двадцать, или же так сложилось, что по велению власть имущих ты носишь на себе форму, что интенсивнее красных колец мишени вызывает у окружающих навязчивое желание пустить тебе стрелу в грудь.   
Подозрительные живут долго.
Неохотно перевернувшись с живота на спину, Эстормо приподнялся, упираясь лопатками в спинку кровати – пару раз в хребте болезненно кольнуло, и эльф двигался опасливо и осторожно, будто бы подозревая в недобрых намерениях даже собственное тело, - и принял из рук целителя плошку с питьевой водой. Тот будто предугадал слабость в длинных тонких пальцах альтмера, и офицер тихо фыркнул куда-то в сторону, не желая признавать, что, вероятно, и выронил бы эту злосчастную плошку, не придержи ее Атис.
- Мне всегда есть, чем отплатить. – мелодичный голос мера окрасила в капризные оттенки гордость, уязвленная сомнениями не только в нем самом, но и во всем Талморе, будто бы не способном быть благодарным. Но, в первую очередь, в нем самом. Для Эстормо, чувствующего свою индивидуальность в некотором обособлении от Талмора особенно ярко, это было важнее.
Но настаивать было бы унизительно. Жест доброй воли.. Бред. Данмер еще придумает, что спросить с талморца, не могло в этом мире быть иначе. Не сейчас, так потом, и, возможно, очень некстати. В кой-то веки, Атис – умышленно или нет – поставил себя в главенствующее положение, оставляя альтмера обязанным, но непонятно, чем. Эстормо это ни разу не нравилось.
Пока целитель перечислял, каких тумаков успел огрести офицер, последний задумчиво потягивал теплую, немного затхлую – авось не из алинорских родников – воду из плошки и слушал, изредка подергивая ухом. Это ж надо.. Новая ментальная порция ругательств и проклятий в адрес одичавших полукровок успокоения не принесла. Как они вообще посмели? Союзники! Ведь так и погибнуть мог от рук якобы союзников, на которых в Посольстве возлагали кое-какие надежды.
И после этого сероухий, деловито расправляющийся с собственным ранением, говорил о жесте доброй воли?
- Я многих убил. – сухо, скрипуче отозвался Эстормо, отставляя опустевшую плошку на тумбочку. Многих, но жажды крови эта жертва собственной мстительности не утолила. – И убью, попадись они мне на глаза еще раз.
Вполне ожидаемая, но все равно заставшая врасплох мысль огрела по хребту не хуже хлыста, и расслабившийся было офицер вновь подобрался, как натянутая струна.
- Письма! – он забегал взглядом по кровати, тумбочке у кровати и полу вокруг. – А даэдра меня подери.. Где моя сумка? Данмер, здесь осталось хоть что-то из того, что у меня было с собой?

Худший ответ из всех, которые ожидал услышать талморец. Настолько, что он даже не успел к нему подготовиться, - несколько мгновений сидел неподвижно, сверля взглядом безмятежного темного эльфа, занятого обработкой собственных ранений, будто бы пытаясь выдавить из сероухого признание в том, что горькая правда была всего лишь глупой шуткой.
Но – нет. Очевидно, не была. Настолько очевидно, что у альтмера возникло мимолетное желание вырвать себе глаза от досады.
- Даэ-э-эдровы сучьи дети! – кажется, даже всего богатого матерного (аж на разных языках) словарного запаса Эстормо не хватало на то, чтобы выразить всю глубину ненависти, что испытывал сейчас эльф по отношению к проклятущим дикарям, настолько натужным вышло у него это ругательство. – Обойдусь без твоих советов. – огрызнулся офицер, раздраженно откидывая в сторону покрывало и решительно садясь. Потянулся за небрежно валяющейся на грязном полу мантией – спину неприятно кольнуло, но Эстормо остался невозмутим. Подняв форму, чародей без особого старания отряхнул ее, возвращая черным деталям более-менее равномерный цвет, взял с тумбы свой кошелек, взвесил на руке, прикидывая, не решил ли целитель вознаградить себя сам, и встал на ноги, порывисто одеваясь. Трижды холодно звякнули благородным металлом колючие застежки на узкой груди альтмера, и на каждый из таких щелчков Эстормо с наслаждением представлял, как собственными руками отрывает голову какому-нибудь Изгою.
Но на всех Изгоев, которых он собирался уничтожить, во всем талморском Посольстве не хватило бы золоченых застежек.
Он пойдет туда, найдет труп коня – или его останки – обыщет местность. Если повезет, найдет хотя бы одну из седельных сумок. Не повезет – попытается понять, утащили ли поклажу Изгои или дикие звери. И тех, и других можно выследить и жестоко убить, и высокий эльф, в моменты исступления склонный переоценивать как свои возможности, так и резервы собственного организма, не сомневался, что сможет. Ровно как и сможет, если найдет, обратить в пепел целое поселение этих поганых одичавших беглецов-полукровок.
Каждый шаг отдавался в поясницу, но Эстормо, в конце концов, и сам немного умел исцелять. Ежели Атис сделал все, что было в его силах, значит, дальше он уже как-нибудь справится сам. Определенно справится. Ему не ровня такой ничтожный враг.
Но для начала – найти останки коня.
Едва ли успевший двинуться по направлению к двери альтмер остановился, как вкопанный, растерянно глядя куда-то в пол. Он понятия не имел, куда идти. Совершенно не разбирал дороги, когда его куда-то тащили.
- Данмер! – талморец резко развернулся, поморщившись от колючей боли в боку, и едва не налетел на Атиса. – Ты помнишь место, где нашел меня? Отведи меня туда!

Было что-то такое в тоне, коим ответил данмер на неприкрытую дерзость, в улыбке, коснувшейся тонких губ цвета мокрого камня, что Эстормо дал задний ход еще до того, как цепкие узловатые руки вцепились в плечи. Не испугался, но успел осознать, что немного переборщил. Самую малость.
До того, как в глазах на секунду потемнело от боли.
Атис умел быть убедительным. Достаточно, чтобы до конца умеренно гневной тирады альтмер послушно молчал, неосознанно прижимая длинные острые уши к наполовину выбритому черепу. Восемь сотен лет.. Офицер и до трехсот-то с таким образом жизни дотянуть не надеялся.
- Хорошо-хорошо.. Ладно. – как бы унизительно это не было, Эстормо с целителем согласился. После довольно твердого приземления спину кололо, и теперь тревожить ее не было никакого желания.
Кажется, за все то время, что он провел в Скайриме, высокий эльф порядком успел забыть, какими сильными и агрессивными бывают его темные красноглазые собратья. Впрочем, откуда бы ему было знать.. В течение своей долгой насыщенной жизни Эстормо успел узнать не так много данмеров – их, практически, можно было посчитать по пальцам. И теперь напротив стоял один такой порядком потрепанный, жилистый и очень злобный данмер-целитель преклонного возраста, и офицер только теперь задумался о том, что, пожалуй, вести себя стоило бы чуть более.. приветливо.
Но у него было оправдание! Потеря целых двух сумок различных документов и писем: официальных талморских и личных – была чревата альтмеру серьезными санкциями. Выговором уж точно. Эстормо тихо хмыкнул себе под нос. Наказание пугало его не так сильно – вообще почти не пугало – как сильно злил его сам факт произошедшего. Уязвленная гордость опытного воина оказалась мотиватаром сильнейшим, чем чувства страха или ответственности.
- Неделя на жестком матрасе.. – задумчиво повторил талморец, одновременно будто подтверждая слова целителя. На самом деле – осознавая их для себя и, наверное, пытаясь смириться. И смирился бы, если бы не одно «но». Вздохнув, Эстормо откинулся спиной на спинку кресла и положил руки на подлокотники, с сомнением и мрачным пониманием глядя в рубиновые глаза темного эльфа. – Атис. – словно извинился за те несколько раз, что пренебрег его именем, хотя оно уже было ему известно. – Неужто ты неделю будешь меня здесь выхаживать?
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы набросать примерные перспективы в случае отрицательного ответа. Судя по выражению острого лица темного эльфа, Сарет уже несколько раз успел пожалеть о том, что ввязался во всю эту заварушку. Мог и убить. Но от награды отказывался и уйти так просто не дал.. Интриговать Атис тоже определенно умел.
«Талантливый данмер» - Эстормо невесело усмехнулся, испытующе глядя на своенравного целителя.

«У меня не щенячьи глаза» - мысли мера буквально можно было прочитать на втянутом остром лице, но озвучить их в какой-нибудь политкорректной манере – раз уж решил палку больше не перегибать – офицер не успел. Только оторопело моргнул, вопросительно глядя на деловитого данмера.
- А откуда ты..?
Но Атис, кажется, не был намерен обсуждать с талморцем свое знакомство с главной целительницей Посольства. Хотя, признаться, факт того, что ему известно ее имя, заставил Эстормо беспокойно повозиться в кресле. В конце концов, Араннелия была не то чтобы сильно лучше, чем Рулиндил, если не хуже. Один лечит, другой калечит, потом первый опять лечит.. И оба могли пристегнуть к какой-нибудь горизонтальной поверхности и с разными целями истязать колюще-режущими предметами. Только целительница была еще и женщиной. А талморские женщины, как известно, те еще стервы..
К тому моменту, как Атис заговорил снова, альтмер уже успел нафантазировать пару лишних пренеприятнейших и, вообще-то, совершенно не обязательных лечебных процедур, которые реализует в его адрес их дражайшая целительница, когда узнает, сколько хлопот один бестолковый офицер доставил ее знакомому из Маркарта. Заговорил и напомнил, что они, вообще-то, не в домике данмера и не в талморских владениях. Эстормо, собственно, до сих пор не понимал, где он, – то ли темный эльф этот момент так и не прояснил, то ли высокий эльф благополучно прохлопал. Хмурый взгляд изучающе скользнул по помещению. И правда – шесть кроватей. Минус одна – орчихи, которая внезапно готова прикрыть его талморскую задницу. С чего бы.. Атис, судя по всему, собственной мебели в помещении не имел. Итого – пять нордов. Ну, или нордов и еще кто-нибудь. Данмер приволок его в место, где спали аж пятеро хреновых бездарей-потрошителей, которые при первой же возможности растянут талморца на дубильном станке.
Эстормо устало вздохнул и подпер голову рукой, постукивая пальцами по деревянному подлокотнику и угрюмо наблюдая за лазающим по шкафам Атисом. А ведь данмера тоже по голове не погладят за то, что в чужом доме приютил чуть ли не самого страшного врага народа всея Скайрима. И никто не будет разбираться, что офицер, вообще-то, не юстициар и отслеживанием соблюдения условий Конкордата не занимается. И даже плевать хотел на их ненаглядного Талоса.
- Гм. Как скажешь. – мер нарочито небрежно повел плечом, подчиняясь природе своей горделивой породы и если не словом, то жестом пытаясь демонстрировать представителю не-альтмерской расы бережно сохраненные остатки собственного достоинства. Достоинства существа лучшего, высшего, практически божественного. Грязного, переломанного, греющего своим задом кресло какого-то чернорабочего норда, который и читать-то, наверное, не умеет, и вынужденного быть благодарным данмеру, который решил помочь ему практически вопреки здравому смыслу.
Какая ирония.
Подавшись вперед, Эстормо осторожно, оберегая спину, поднялся на ноги и не без досады принялся расстегивать обратно талморскую мантию. Поторопился.. Но не бросил на пол, откуда подобрал ее ранее, а аккуратно повесил на спинку кресла, чтобы уже через несколько секунд отправить туда же снятую через голову рубаху и критично осмотреть себя. Чего только стоили чернеющие на ребрах расплывчатые пятна синяков.