Арнбьёрн был и сам от себя не в восторге. Щемящее чувство засело в груди, хотя первым делом обычно сходились не ребра, наоборот - сердце грозило выпрыгнуть за кости, разорваться, стукнувшись о природную клетку, в которой ему наказано находиться. Наказано богами, а их слово, как ни крути, все еще что-то да значит на смертном плане, на Нирне, несмотря на многочисленные происки даэдра, к которым вполне разумно причислить и ликантропию. Зверь внутри может разорвать своего носителя еще до того, как чужому взору откроется чудовищная волчья морда.
Арн боялся так умереть, а потому даже самая незначительная боль в груди воспринималась им куда серьезнее, чем стоило бы ее оценивать. Для кого-то – так, пустяк, но не для оборотня. Засмотревшись на духов Нирна, мужчина едва успел стряхнуть с себя проклятое наваждение, которое заставило его так ошалело пялиться на луны.
-Тьфу! – буркнул он в сердцах и поддался, побрел за данмеркой, надеясь, что владыка не заставит их остановиться в городе. Сколько же будет шуму! Тогда, должно быть, местные не станут ждать назначенного дня, а растерзают тушу чудовища прямо по пути, подручными средствами, кто как умеет. И забудут еще быстрее, чем о смерти несчастное девочки. Ее сладковатый привкус до сих пор дерет глотку. Ибо это единственное, что Арнбьёрн ел в течение последних нескольких дней, находясь в «яме», - детское мясо.
- Да, где спригганы - там только трупы дровосеков. Местные не шибко-то любят беспокоить духов леса. – Неожиданно умная мысль озарила беспорядочное течение под черепной коробкой, и норд прибавил шагу. Ему следовало бы успокоиться, повиноваться судьбе и тому, что может сделать со злоумышленниками сам Хирсин, не рассуждать особо много о тех созданиях, которые встретятся в лесу, цель была ясна, как образ Массера в эту тревожную ночь полнолуния – найти и убить белого оленя.
Эльфийка ступала удивительно легко, будто бы никогда толком не ходила по земле, а все больше пританцовывала, в то же время норд, ссутулившись, задернув получше плащ, хотя было довольно душно, двигался так, точно на плечи ему кто-то давил со страшной силой. Вот миновали пост у главных ворот. Всего пара стражников, которые, как и те, что находились в казармах, одарили незнакомцев короткими взглядами, для приличия посветили на удаляющиеся фигуры факелом, но больше ничего.
«Кажись, не признали!» - с облегчением подумал оборотень, однако расслабляться и не собирался, поглядывая поочередно то на держащую полу плаща руку с набухшими венами, то на идущую впереди девушку. Пока ничего не происходило. Неясный шорох города с его скотом, приблудившимися под вечер жителями и усталыми стражниками, заступившими в ночной караул, сменился таким же глухим и одновременно многочисленным шепотом леса, что дикой громадой окружил дорогу по обе стороны. Оборотень беспокойно вбирал в легкие сухой летний воздух, силясь понять, какой запах должен отличать Владыку от других тварей. Конечно, он его признает! Но явно не по железистому привкусу серебра, которое теперь находилось в руках данмерки.
Вскоре она снова заговорила, хотя у Арнбьёрна не было никакого желания открывать рот…Разве что вцепиться какой-нибудь заразе в глотку, но только не магичке. Магичка полезная, так что пусть пока живет. Жалко будет, если Хирсин потребует жертву, тогда места для жалости просто не останется. Да и кем бы темный брат стал, если бы без перебору оставлял всех в целости и сохранности?!
- Пока ничего. – Фыркнул он себе под нос и скинул капюшон, чтобы получше оглядеться, впериться в темноту: может, тогда даэдра покажет себя.
- Слишком много запахов, – Запоздало пояснил оборотень, нахмурившись. Потом вдруг кривовато заулыбался, - а у меня перед носом до сих пор стоит вонь плесени, что проросла между камнями в «яме», и того вечно жующего идиота! - он поднял глаза и уставился на заметно преобразившуюся в лесной мгле данмерку. Начнем с того, что с эльфами Арнбьёрн почти не работал, тем паче, с темными, которые, по слухам, все как один отравители. Он видел их обычно издали, а Габриэлла, темная сестра, была не так уж и похожа на более твердых и прямолинейных соотечественников. Особенно внимание норд уделил разгоревшимся, точно поддетые ветром тлеющие угли, глазам. Эка штука!
- Не знаю, на что ты надеешься, стоя на дороге! – воскликнул оборотень снисходительно, будто бы сам он уже достаточно удалился от светлой, вытоптанной тропы и углубился в чащу, надсмехаясь над любым предложением задержаться на открытом пространстве. Однако девушка дошла до этой первоочередной истины любой охоты быстрее матерого волка. Он нервно сглотнул и фыркнул, пробурчав под нос что-то нечленораздельное.
«Ишь, просидел денек-другой в колодце, теперь и нюх растерял, что ли, и сноровку?» - потешался внутренний голос, тоже немного растерянный. Неясно, что руководило высокомерной в своем поведении девицей, которая шла во мглу так смело, но зверь отлично видел, что ничем хорошим этот поход для него не обернется. Даэдра изобретательны на различного рода придумки. Их развлечения – очередной шанс доказать живым, как владыки могущественны, а смертные слабы. Как первые могут верховодить даже королями, великанами и старейшими из меров, а те, в свою очередь, не могут ничего. Роковые переломы судеб для даэдра – забава. А отличительной забавой Хирсина, как известно, является то, что его не сторожат дреморы, его власть куда прочнее, но распространяется на существ в шкуре волков. Разве это не блажь? Не способ показать свое могущество? И ведь никогда не скажешь, насколько глубоко в сознание запустил легендарный охотник свои невидимые крюки влияния. Поймал ли он тебя, как неразумного малька, или поджидает в засаде, чтобы переломить хребет одним прыжком. Оборотень был напуган, был растерян, но сошел с пути, чуть поколебавшись, точно под ногами был не мягкий мох, но обжигающие головешки.
«Люди? Какие еще люди?» - не успел сообразить норд, как тут же получил освежающий удар в бок.
- Слышу! – рыкнул он глухо, почти сквозь зубы и завертел головой, решив хотя бы понять, в какой стороне эти самые люди.
«Что им тут надо? Разбойники? Очень может быть!» - мигом рассудил убийца и подумал, что эти и глазом моргнуть не успеют, как их найдут спригганы. Найдут и избавят лес от непрошеных гостей, но стоит лучше подумать над тем, как бы самим не попасться.
В голове будто бы помутилось. Если некоторое время назад, находясь в темнице, норд был готов тут же напасть на след пресловутого оленя, обернуться волком, если надо, но всенепременно разобраться с проблемой и не допустить глупой смерти, то теперь порядочно трусил, сам себя не узнавал – время вокруг как будто замедлилось. И от этого тоже было не по себе. Руки задрожали.
- Ступай вперед, - как-то даже обессилено проговорил оборотень, с опаской оглядываясь. Лес сходился над головой, точно верхушки деревьев по неслышимому живыми приказу собирались закрыть небо. Казалось Арну даже, что за их с эльфийкой спинами стволы вековых сосен собираются в плотную стену. Конечно, в лесу не происходило никаких изменений . То ли Хирсин решил немного запугать проклятого, то ли воображение вервольфа в ночное время вело себя воистину странно. О галлюцинациях Арнбьёрн решил промолчать. Он часто сглатывал: в горле пересохло, как после знатной попойки.
Через некоторое время лес разошелся, перед путниками предстала низина с прудом и невысокими, заросшими травами и кустарниками холмами. В целом, место выглядело бы неприметно...Остановиться рядом было негде, а потому место возле воды казалось нетронутым варварскими руками. И в этой идиллии, у водной кромки, искрящейся от сияния кровавого Массера, беззаботно сошел за питьем олень. Сомнений не осталось! Шкура зверя переливалась в неясном, беспокойном свечении и отдавала серебром. И одного неосторожного взгляда Владыки хватило, чтобы отбросить все жалкие шансы жалкого прислужника.
Арнбьёрн опасно пошатнулся, попятился, тут же налетев спиной на дерево, однако взгляда оторвать уже не мог.
- Предупредить, говориш-ш-шь? – сквозь зубы протянул норд, обхватив себя руками так, будто бы до безобразной боли прихватило сердце. Плащ, предложенный данмеркой еще в темнице, он поспешил отстегнуть как можно скорее, а вот на сапоги и штаны времени уже не осталось.
Изменения происходили быстро, по крайней мере, для стороннего наблюдателя. Оборотню же они казались вечностью, так было в первое обращение, было и теперь…И было же время, чтобы привыкнуть, только, потеряв всяческую надежду на возвращение дара в ближайшие дни, Арн растерялся. Он не ожидал встретить Владыку так быстро, так просто и тут же броситься назад, тут же потерять контроль над собой.
- Радуйся, кусочек, когда еще увидишь так близко! Лови его! – зло выплюнул слова прежде, чем череп стал приобретать вовсе не человеческую форму. Сначала просто увеличивался, делая лицо бесформенным, то ли уродуя черты, то ли стирая их; потом кожа сделалась темной, а нордская рожа настолько быстро поросла серой шерстью, что дальнейших подробностей было уже и не видать. Клацнули клыки, а в кору того злосчастного дерева, что недавно возникло на пути, впились с хрустом звериные когти. Треснула обувь, не приспособленная для подобного строения конечностей.
Сгорбившись, припав на четыре лапы, оборотень вытянул вперед морду и ощерил волчью пасть. Безумные глаза горели в темноте желтым, а нечеловеческий взгляд вперился в мирно пьющего оленя, который только лишь поднял голову.
Дальнейшее Арнбьёрн помнил плохо. Кто-то просто дал ему приказание бежать. А куда бежать, на кой черт?! Так или иначе, не имея выбора, вервольф, вздыбливая землю и мох когтями, метнулся в лес, издав перед этим утробный рык, который тут же переполошил мелкое зверье и птиц. Владыка же, прикинувшись глуповатой дичью, тоже вскочил на ближайший холм и изящно побежал в обратную сторону, вовсе и не думая тут же показывать свою истинную личину.
Отредактировано Arnbjorn (2014-01-19 13:49:49)